Архитектура Личности

Как Джон Фаулз фантазировал о том, что запрёт принцессу Маргарет в подвале.
Или источники вдохновения романа «Коллекционер».

Моя книга — из тех, какие приняты в Нью-Йорке на ура. Всюду, где бы я ни показывался, люди стремились о ней поспорить, подискутировать о том, что я имел в виду, — и все оттого, что одна из затронутых в ней тем — тема импотенции: сексуальной, физической и психологической.
— Все американки хотят, чтобы их поимели в подвале, — заявила мне одна дама. — Мы все без ума от вашего злодея.
14–23 сентября 1963 г

Фаулз признавался, что главная идея «Коллекционера» - это его эротическая фантазия. Но были еще два источника вдохновения. Разбираемся.

Сексуальная фантазия Фаулза.

«Моя давняя фантазия о заточенной в подземелье девушке. Помню, ее объектом зачастую бывали знаменитости. Принцесса Маргарет (сестра Елизаветы II) и разные кинозвезды.

Разумеется, главным ее мотивом был сексуальный.

Иными словами, заточение всегда символизировало наложение моей индивидуальности — равно как и моего члена — на соответствующих девушек.

Вот вариации, которые я могу припомнить; гарем; угроза насилия (в этой вариации фигурирует плеть, но отнюдь не истязание; вся суть в том, чтобы внушать ужас, входя в комнату в роли палача); товарищи по несчастью (вариация, посещавшая меня не в пример чаще; девушку схватывают и заталкивают обнаженной в подземную камеру; затем под видом другого узника там же оказываюсь и я, и мне удается преодолеть ее враждебность.

В своём самом обычном и для меня самом приятном виде они всегда представляли своего рода ухаживание — то есть похищенная девушка постепенно в меня влюблялась…»

«Другая эротическая фантазия: сеанс отбора девушек: передо мной предстают шестьсот девушек, из которых мне надлежит выбрать пятьдесят достойнейших, и т. д. Конечно, эти фантазии давно растворились в моем мозгу, и после «Коллекционера» образ подземелья приходит мне в голову гораздо реже.»

Второй источник: заметка в криминальной хронике о похищении Марджори Сильвии Джордан, которую похитил и 105 дней удерживал на территории подземного бомбоубежища некий Джон Рэймонд Брайдал.

Третий источник. «Синяя Борода» Бартока. Фаулз имеет в виду оперу Белы Бартока, «Замок герцога Синяя Борода», по мотивам сказки Шарля Перро.

#фаулз

Примечательно, что Фаулз пишет о Набокове в дневнике.

3–11 октября 1969 г.

«Набоков, «Ада». Безнравственный он старик, грязный старик; роман по большей части мастypбaцuя; доставляющие физическое наслаждение мечтания старого человека о юных девушках; все окутано осенней дымкой в духе Ватто; очень красиво, он вызывает из области воспоминаний сцены, мгновения, настроения, давно минувшие часы почти так же искусно, как Пруст. Его слабая сторона — та, где он ближе к Джойсу, хотя, мне кажется, она нужна ему больше, чем большинству писателей. Я хочу сказать, что сентиментальные, слабые места как-то очень гладко, легко переходят у него в замечательные прустовские сцены. Думаю, неорганизованность огромной эрудиции, проистекающая от усиленного чтения и странных увлечений, никогда не даст ему подняться на вершину Парнаса, но и без того есть нечто неприятное в отбрасываемой им тени — нарциссизм, онанистическое обожание его, Набокова».

Звучит, как-будто Набоков сам писал этот злобный пассаж))
Мне нравится «Ада», но это действительно весьма эротоманское чтиво, я писала об этом здесь.

Через месяц, 7 ноября 1969 года Фаулз дочитал «Аду».

«Я заканчиваю "Аду". Получил от романа большое удовольствие; это роман для писателей - так у Баха, говорят, есть музыка для музыкантов. Значит, только другой писатель - точнее сказать, писатель той же породы, вроде меня - может понять, о чем этот роман. Думаю, что понимаю Набокова лучше любого его читателя, хотя это не означает, что я больше знаю об источниках книги или связи ее с другими произведениями; просто я понимаю его, как Клэра или Гарди. Психологически я той же породы».

Продолжение следует.

Принесла вам роскошное.

Взялась читать дневники Фаулза и поняла, что невозможно не сравнить его “Коллекционера” с “Лолитой” Набокова.

Да и их самих.
Сами посудите: бабочки, мании, тру крайм).

Фаулз пишет гадости о Набокове, а сам заимствует наследует его метод?

Лолита закончена в 1953 году, опубликована в 1955, Коллекционер написан и опубликован в 1963. Почему нет?

Разбираемся.

И Набоков, и Фаулз получили прекрасное образование в Кембридже и Оксфорде, оба филологи, оба увлекались спортом и ловлей бабочек (Набоков – самый известный в мире энтомолог), оба преподавали в колледжах и университетах.
Наконец, оба получили возможность оставить преподавание и полностью погрузиться в творчество, опубликовав свои романы «Лолита» (1955) и «Коллекционер» (1963),
принесшие им славу и деньги.

Правда для Набокова это был длинный путь, а для Фаулза – успешный дебют.

Оба романа – это в какой-то степени популярный нынче true crime.

Здесь я писала, о том, как в 1948 году 50-летний механик он же серийный педофил, Фрэнк Ласалль похитил 11-летнюю Салли Хорнер прямо из супермаркета.

Набоков прочитал об этом в газете, и в том же году приступил к рукописи.

В 1957 году Фаулз прочитал в криминальной хронике газете заметку о девушке, найденной в подпольной комнатке под садовым сараем в южной части Лондона.
Речь о деле Марджори Сильвии Джордан, которую похитил и 105 дней на территории подземного бомбоубежища некий Джон Рэймонд Брайдал.

Оба текста изобилуют литературными аллюзиями и прямыми цитировании текстов других авторов. В обоих используется прием «ненадежный рассказчик».
Может ли «Коллекционер» наследовать «Лолите» или это случайность?

В этой статье Борис Парамонов называет роман «Коллекционер» «парафразом «Лолиты».
Хотя, конечно, это субъективно, в романах много различий.

Гумберт встречается со своей будущей жертвой случайно, а Фредерик Клегг выслеживает Миранду.

В отличие от сомневающегося Гумберта, который толком не знает, что делает и действует по наитию, Клегг все четко планирует. Кроме того, Крегг поводит под свое преступление идеологическую базу, основанную на классовых и социальных различиях между людьми. Это уже ближе к «тварь ли я дрожащая или право имею».

P.S. на португальской обложке «Коллекционера» даже бабочка, которую Набоков рисовал для Веры.

3 июня 1937 года Эдуард VIII стал герцогом Виндзорским и женился на Уоллис, дело было во Франции, тк в Британии она теперь была persona non grata.

И зажили они счастливой жизнью.
Виндзоров беспокоили два вопроса: их имидж и их банковский счет.

Консультант по имиджу как-то предложил им усыновить ребенка кого-то из погибших на фронте, и назвать его Дэвид. Но Виндзоры отказались, сказав, что ребенок никак не вяжется с их lifestyle.

Говорят, их особняк в Булонском лесу (вилла Виктора Гюго) отличался не только роскошью, но и филигранным порядком, о чем заботилась герцогиня Уоллис.
Она правила сильной рукой. Слуги в белых королевских ливреях должны были повиноваться немедленно, быть расторопнее, чем слуги Букингемского дворца.

Всё было подчинено строжайшим правилам.

Форма вообще много значила в жизни этой праздной и тщеславной четы. Одежда в первую очередь. Если они над чем-то работали в своей жизни, так это над своими гардеробами.

Готовили в доме изысканно. Nouvelle cuisine, новая французская кухня с пониженной калорийностью, может, и не была изобретена у Виндзоров, но ее блюда подавались у них прежде, чем появился сам этот термин.
Уоллис ела мало. В последние годы ее диета сводилась в основном к салату-латуку и водке. «Нельзя быть слишком богатым или слишком стройным!» - эту фразу придумала не она, но она сделала ее знаменитой.
Но как понял Герман Роджерс задолго до этого, в мире Уоллис все было не так, как казалось.

Есть нечто особенно пронзительное в попытке устроить реплику монархии, пребывая в изгнании. Театр без зрителя.

Именно этим была жизнь Уоллис Симпсон и герцога Виндзорского после отречения - вычурная, мрачноватая пьеса с дорогими костюмами, больше похожая на затянувшуюся фрустрацию, чем на романтическую сказку.

Во Франции Виндзоры начали строить так называемый полудвор, demi-cour.

Это была Попытка создать стилизованный под королевский светский придворный круг.

Там были свои фавориты, свои церемонии, свои скандалы. Неформальна элита, из которой герцоги Виндзорские пытались собрать свой бутафорский двор, преимущественно состояла из миллионеров-нуворишей, типа Онассиса, дизайнеров, артистов, владельцев казино, авантюристов, бывших дипломатов, сбежавших от налогов.

Их резиденции в Париже и особенно на Лазурном Берегу стали местом роскошных приёмов, с церемониалом, слугами в ливреях, поклонами и даже «мини-ауденциями».

Уоллис репетировала образ королевы: холодной, элегантной, утончённой. Приглашения на приёмы отправлялись с тем же пафосом, что и из Букингемского дворца.

Единственное, чего не хватало - это того, что не купишь: легитимности. Правды.

Мне кажется, это почти героическая попытка: присвоить себе идентичность через декорации. Но беда в том, что декорации еще никому особенно не помогали.

Британская монархия элегантно вычеркнула их из повестки. Никто из членов семьи не пришёл на свадьбу, не бывал у них в доме, Уоллис так и не получила вожделенного титула Ее Королевское Высочество.

Сама идея власти без власти - это психическая подмена.

Психоанализ бы назвал это «символическим дефицитом». Отсутствие признания создаёт невыносимую тревогу, которая компенсируется ритуалами. Чем выше уровень фрустрации, тем вычурнее декор.

#уоллис