Библиотека

Амброз Бирс Патриот и Змея Предлагаю вам обратиться к творчеству великого американского сатирика Амброза Бирса. Это одна из его знаменитых басен из "Словаря Сатаны", которая оформлена как короткий рассказ. --- Один Патриот гулял по лесу и случайно наступил на Змею. Змея тут же укусила его в ногу. — Ах ты, неблагодарная тварь! — вскричал Патриот. — Разве ты не знаешь, что я — великий Патриот, и вся моя жизнь посвящена служению этой стране, этой самой земле, по которой ты ползаешь? — Знаю, — ответила Змея, сворачиваясь в кольца и готовясь к новому броску. — Ты знаешь, и все равно кусаешь меня? Меня, который готов умереть за эту землю! — Именно поэтому, — сказала Змея. — Что «именно поэтому»? Я не понимаю. — Я тоже готова умереть за эту землю, — прошипела Змея. — И я не вижу причин, почему бы тебе не сделать то же самое. Патриот на мгновение задумался. Логика змеи показалась ему безупречной. — Но ведь я служу своей стране! — возразил он. — Я произношу речи, пишу статьи, хожу на митинги! — А я служу ей тем, что поддерживаю естественный баланс, — ответила Змея. — Я уничтожаю грызунов и прочих вредителей. А ты... ты просто шумишь. — Я вдохновляю людей! — Ты вдохновляешь их на то, чтобы они шли и умирали за то, что ты называешь родиной. А сам остаешься в стороне, — сказала Змея. — Я же всегда на передовой. Патриот почувствовал, что яд начинает действовать. Ноги его подкосились, в глазах потемнело. — Но... но ведь это несправедливо! — прошептал он. — Я же хороший! — Хороший для кого? — спросила Змея. — Для тех, кого ты посылаешь на смерть? Для тех, чьими жизнями ты играешь, сидя в теплом кабинете? Я, по крайней мере, честна. Я убиваю, чтобы жить. А ты — чтобы прославиться. Патриот упал на землю. Последнее, что он увидел, были холодные, безразличные глаза Змеи, которая смотрела на него без всякого сочувствия. Мораль сей басни такова: истинный патриотизм измеряется не громкими словами, а готовностью разделить судьбу своей земли, даже если эта судьба — быть укушенным змеей. И еще: не всякий, кто носит звание патриота, является другом природы. Ставьте ⭐️, дарите подарки и подписывайтесь на Культурные каналы

Тесси Хатчинсон колебалась, глядя по сторонам с вызовом. — Я говорю вам, это нечестно, — сказала она. — Подойди, Тесси, — сказал ее муж. Они тянули. Сначала маленький Дэйв, ему помог мистер Грейвз. Потом Нэнси, потом Билл-младший. Потом Тесси. И последним — Билл Хатчинсон. — Разворачивайте, — сказал мистер Саммерс. Маленький Дэйв держал свою бумажку. Она была пустая. Нэнси и Билл-младший открыли свои. Тоже пустые. Билл Хатчинсон развернул свою. Пусто. Тогда все посмотрели на Тесси. Она держала свою бумажку за спиной. — Давай, Тесси, — сказал Билл. — Покажи нам. Она разжала пальцы. В центре бумажки была черная точка. — Вот, — сказал мистер Саммерс. — Давайте кончать скорее. Толпа зашевелилась. Дети уже взяли свои камни. Кто-то дал маленький камушек и Дэйву Хатчинсону. Миссис Делакруа подобрала такой большой камень, что едва могла его поднять. — Ну же, — сказала она. — Давайте. Тесси Хатчинсон стояла в центре расчищенного круга. Она раскинула руки. — Это нечестно, это неправильно, — кричала она. Камень попал ей в висок. Старик Уорнер говорил: — Ну, давайте же, давайте! Миссис Данбар плакала. — Я не могу, — говорила она. — Иди же, мама, — сказал ее сын. Камни полетели в нее со всех сторон. Она кричала, и потом толпа набросилась на нее. Ставьте ⭐️, дарите подарки и подписывайтесь на Культурные каналы

Ширли Джексон Лотерея Предлагаю вам один из самых знаменитых и шокирующих рассказов американской литературы XX века — «Лотерея» Ширли Джексон. --- Перевод В. Голышева Утром 27 июня небо было ясное и солнечное, цветы пышно цвели, и трава была сочно-зеленой. В десять часов жители деревни стали собираться на площади между почтой и банком. В некоторых городках народу было так много, что лотерея затягивалась на два дня, а кое-где ее отменили вовсе, но здесь, где было всего около трехсот жителей, она занимала не больше двух часов, так что можно было успеть домой к полуденному обеду. Сначала, разумеется, прибежали дети. Бобби Мартин уже набил полные карманы камнями, и другие мальчики последовали его примеру, выбирая самые гладкие и круглые. Они сложили камни в углу площади и охраняли свою кучу от набегов других мальчишек. Вскоре появились мужчины. Они собрались вместе, поодаль от кучи камней, и их шутки были тихими, они скорее улыбались, чем смеялись. Потом пришли женщины в выцветших платьях и свитерах, обмениваясь сплетнями на ходу. Они подошли к своим мужьям, позвали детей. Мистер Саммерс, который ведал всеми общественными мероприятиями, принес черный деревянный ящик. Он не был оригинальным ящиком; тот, как говорили, был сделан еще первыми поселенцами и сгорел, когда сожгли старый амбар. Мистер Саммерс часто говорил жителям о том, что надо бы сделать новый ящик, но никто не хотел нарушать традицию. Черный ящик стоял на трехногой табуретке, и мистер Саммерс помешивал в нем бумажки. Люди держались на почтительном расстоянии от ящика, и когда мистер Саммерс попросил помощи, все колебались. — Не хотите ли помочь, ребята? — сказал он. Вперед вышли мистер Мартин и его старший сын Бакстер. Они крепко держали ящик на табуретке, пока мистер Саммерс перемешивал бумажки. Потом мистер Саммерс, держа перед собой сложенный вдвое листок, начал перекличку. Он называл глав семейств. — Адамс? Мистер Адамс вышел вперед. — Здесь, — сказал он. — Уорнер? — Здесь, — сказал старик Уорнер из задних рядов. — Данбар? — Нет его, — сказал кто-то. — Нога сломана. — Кто будет тянуть за него? — Я, пожалуй, — сказала миссис Данбар. — У меня нет взрослого сына, чтобы сделать это за меня. Мистер Саммерс отметил что-то в своем списке. Внезапно в толпе появилась миссис Хатчинсон. Она торопливо вытирала руки о передник. — Совсем забыла, какой сегодня день, — сказала она, смеясь. — Думала, мой муж уже здесь. Она пробралась к своему мужу, и несколько человек добродушно засмеялись. — Что ж, — сказал мистер Саммерс. — Думаю, пора начинать. Он снова посмотрел на свой список. — Готовы? Он начал вызывать имена в алфавитном порядке. Каждый глава семьи подходил, засовывал руку в черный ящик и вытаскивал сложенную бумажку. Бумажку нельзя было разворачивать, пока не вытянут все. Все молчали, нервно сжимая в руках свои бумажки. Старик Уорнер, самый старый человек в деревне, пробормотал: — Семьдесят седьмой раз участвую в лотерее. — В соседней деревне, на севере, поговаривают, отменяют лотерею, — сказал мистер Адамс. — Чудаки, — фыркнул старик Уорнер. — Лотерея в июне — скоро поспеет зерно. Откажешься от лотереи — будешь желуди жрать. Есть такая поговорка. Наконец все вытянули свои бумажки. Наступила долгая пауза, напряженная тишина, пока мистер Саммерс не сказал: — Хорошо, джентльмены. Разворачивайте. Головы в толпе поворачивались, все смотрели, кто что вытянул. И вдруг раздался женский крик: — Это нечестно! Это была Тесси Хатчинсон. Ее муж, Билл, держал в руке бумажку. — Успокойся, Тесси, — сказал он. — Ты не дал ему достаточно времени, чтобы выбрать! — кричала она на мистера Саммерса. — Все видели! — Успокойся, Билл, — сказали другие. — У всех был равный шанс. На бумажке Билла Хатчинсона была черная точка. Это означало, что его семья была выбрана. Мистер Саммерс сказал: — Билл, у тебя в семье, кроме тебя, кто еще есть? — Я, Тесси и трое детей. Билл-младший, Нэнси и маленький Дэйв. И все должны тянуть. Мистер Саммерс взял пять бумажек. Одну он пометил черной точкой. Он положил их в ящик и перемешал. — Теперь, — сказал он, — тяните по очереди.

Уильям Фолкнер Засуха в сентябре Предлагаю вам обратиться к творчеству великого американского писателя Уильяма Фолкнера, лауреата Нобелевской премии. Это его очень короткий, но невероятно напряженный и атмосферный рассказ «Засуха в сентябре». --- Перевод Р. Райт-Ковалевой I Сквозь пыльную, неподвижную листву сумерек парикмахерская казалась ярко освещенной. Вентилятор на потолке лениво гонял горячий, спертый воздух. На стенах висели рекламные плакаты: «Блеск для волос», «Средство от перхоти». Хоукшоу, парикмахер, брил клиента. В кресле сидел Маклендон, здоровенный мужчина с бычьей шеей и лицом, красным от жары и гнева. — Я говорю вам, он это сделал! — сказал Маклендон. — Кто тебе сказал? — спросил Хоукшоу, не переставая работать бритвой. — Все говорят. Эта старая дева, Минни Купер. Говорят, черный Уилл Мэйс напал на нее. В парикмахерскую вошли еще несколько мужчин. Они были потные, возбужденные. — Ну что, идем? — спросил один из них. — Куда? — спросил Хоукшоу. — Учить этого ниггера уму-разуму. Хоукшоу положил бритву. — Послушайте, ребята, — сказал он. — Давайте не будем торопиться. Может, все было не так. Минни Купер... она ведь уже немолодая, и немного... странная. — Ты что, защищаешь его? — рявкнул Маклендон. — Ты что, любитель ниггеров? — Я просто хочу, чтобы все было по закону. Но его никто не слушал. Мужчины вышли из парикмахерской. Они сели в машину Маклендона и поехали. Пыль взметнулась из-под колес. Хоукшоу смотрел им вслед. — Дураки, — пробормотал он. Потом он взял шляпу и тоже вышел. Он сел в свою машину и поехал за ними. II Минни Купер сидела на веранде своего дома. Ей было под сорок. Она была худая, нервная, с лицом, которое уже начало увядать. Она сидела в качалке и смотрела на улицу. Подруги, сидевшие рядом, говорили ей: — Бедная Минни! Какой ужас! Ты должна быть сильной. Минни молчала. Она думала о том, что теперь она — героиня. Все говорят о ней. Все жалеют ее. Она больше не старая дева, которую никто не замечает. Она — женщина, которую оскорбили. Она встала и пошла в свою комнату. Она посмотрела на себя в зеркало. Ее глаза блестели. Она была возбуждена. Она переоделась в свое лучшее платье. Она накрасила губы. Потом она снова вышла на веранду. Она ждала. III Они нашли Уилла Мэйса на лесопилке, где он работал ночным сторожем. Он был высокий, молодой, сильный. Он не понимал, чего они от него хотят. — Я ничего не делал, — говорил он. — Врешь! — крикнул Маклендон. Они схватили его. Он не сопротивлялся. Он был один против толпы. Они приковали его наручниками к рулю машины Маклендона. Хоукшоу подъехал и попытался их остановить. — Маклендон! — кричал он. — Отпусти его! Ты совершаешь убийство! Маклендон ударил его. Хоукшоу упал. Машина рванулась с места, волоча за собой Уилла Мэйса. IV Они привезли его на заброшенную ферму. Они повесили его на сухом дереве. Он не кричал. Он только смотрел на них своими большими, испуганными глазами. Потом они стреляли в него. V Маклендон вернулся домой поздно ночью. Он был пьян. Жена ждала его. Она была в ночной рубашке, ее волосы были распущены. — Где ты был? — спросила она. Он не ответил. Он прошел в спальню и сел на кровать. Он смотрел в пол. — Что-то случилось? — спросила жена. Он молчал. Она подошла к нему и положила руку ему на плечо. Он вскочил и ударил ее. — Не трогай меня! — закричал он. — Оставь меня в покое! Он лег на кровать, лицом к стене, и затих. Жена стояла посреди комнаты и плакала. Она не понимала, что произошло. Она чувствовала только, что случилось что-то ужасное, непоправимое. А за окном стояла тихая, душная сентябрьская ночь. И не было ни капли дождя, чтобы смыть пыль и кровь с этой выжженной, несчастной земли. Ставьте ⭐️, дарите подарки и подписывайтесь на Культурные каналы

Владимир Набоков Благость Предлагаю вам один из самых известных рассказов великого русского писателя Владимира Набокова — «Благость». Это очень короткий, но невероятно емкий и многогранный текст. --- Мать говорила, что я родился в день ее ангела и что это знак особого благоволения неба. Она была очень религиозна и верила в знамения. Я же не верил ни во что, кроме случайности. Мы жили в старом доме, в эмиграции. Жизнь была трудной, серой, но мать умела находить радость в мелочах. В луче солнца на пыльном ковре, в запахе сирени за окном, в моих детских рисунках. Она часто болела. Ее лицо, прозрачное и тонкое, было похоже на старинный фарфор. Она лежала в своей комнате, и я читал ей вслух. Чаще всего — жития святых. Она слушала, закрыв глаза, и на ее губах играла тихая улыбка. Однажды, когда ей стало совсем плохо, она подозвала меня. — Сынок, — прошептала она, — я скоро умру. Но не печалься. Я буду молиться за тебя там. Она сняла со своей шеи маленький серебряный образок. — Возьми. Это тебе. Он тебя сохранит. Я взял образок. Он был теплый от ее тела. — Мама, — сказал я, — не говори так. Ты поправишься. Она покачала головой. — Нет. Я знаю. Но я не боюсь. Потому что я знаю, что там — свет. И благость. Через несколько дней она умерла. Я остался один. Мне было семнадцать лет. Я не плакал на похоронах. Я чувствовал только пустоту. Огромную, холодную пустоту. Я перестал ходить в церковь. Я перестал верить в знамения. Я верил только в то, что видел: в серые улицы, в чужие лица, в бессмысленность всего. Образок, который она мне дала, я засунул в ящик стола и забыл о нем. Прошло много лет. Я стал писателем. Я писал о бабочках, о шахматах, о странных, запутанных судьбах. Я жил в разных странах, говорил на разных языках. Я был успешен, но не был счастлив. Пустота, которая поселилась во мне в день смерти матери, так и не ушла. И вот однажды, разбирая старые бумаги, я наткнулся на этот образок. Он потускнел от времени. Я взял его в руки. И вдруг я почувствовал то, чего не чувствовал много лет. Я почувствовал тепло. Не просто тепло металла, а другое, живое тепло. Я поднес его к глазам. И в тусклом серебре я вдруг увидел... не отражение, а что-то другое. Я увидел свет. Тихий, неяркий, но очень теплый. И я вспомнил ее слова: «Там — свет. И благость». Я не знаю, что это было. Галлюцинация? Игра воображения? Но в тот момент я понял, что она была права. Что есть что-то еще, кроме серости и случайности. Что есть благость. Я не стал религиозным. Я не начал ходить в церковь. Но что-то во мне изменилось. Пустота ушла. Теперь я часто держу этот образок в руках. Он напоминает мне о ней. О ее любви. И о том, что даже в самом темном мире есть место для света. И я думаю, что это и есть самое главное знамение. Не то, что я родился в день ее ангела. А то, что она, умирая, сумела подарить мне частичку своей веры. Частичку своей благости. И этого хватит на всю жизнь. Ставьте ⭐️, дарите подарки и подписывайтесь на Культурные каналы

Фазиль Искандер Начало Предлагаю вам обратиться к творчеству замечательного советского и российского писателя Фазиля Искандера. Его рассказы полны мудрости, юмора и тепла. ____________________ Первого сентября мама повела меня в школу. Вернее, в этот день я сам проснулся очень рано, разбудил маму, и мы пошли записываться. Школа была недалеко от нашего дома, в большом сером здании с белыми колоннами. Перед школой толпились дети с родителями. Все были нарядные, с цветами. У меня цветов не было, и я немного стеснялся. Мама оставила меня в коридоре, а сама пошла в кабинет директора. Я стоял и смотрел на других мальчиков. Они все были какие-то шумные, толкались, кричали. А я стоял тихо, прижавшись к стене. Наконец вышла мама. Она была чем-то расстроена. — Нас не принимают, — сказала она. — Почему? — спросил я. — Говорят, мест нет. И еще... говорят, ты слишком маленький. Я действительно был маленький ростом. Но я не считал это недостатком. — Но я хочу учиться! — сказал я. — Я знаю, сынок, — вздохнула мама. — Пойдем домой. Мы пошли домой. Я очень расстроился. Мне казалось, что самое главное в жизни проходит мимо меня. Дома мама сказала: — Ничего. Мы пойдем к директору еще раз. Я поговорю с ним. На следующий день мы снова пошли в школу. Мама зашла в кабинет, а я остался ждать в коридоре. На этот раз она пробыла там очень долго. Я уже начал думать, что она про меня забыла. Наконец дверь открылась. Вышла мама, а за ней — директор. Директор был высокий, седой, с усами. Он посмотрел на меня сверху вниз. — Так это ты, орел? — спросил он. Я молчал. — Читать умеешь? — спросил он. — Умею, — сказал я. — А писать? — И писать умею, — ответил я. — А ну-ка, — сказал директор, — напиши-ка мне на доске... ну, скажем, слово «хлеб». В коридоре стояла маленькая черная доска. Мне дали кусок мела. Я подошел к доске и старательно, печатными буквами, вывел: «ХЛЕБ». Я даже нарисовал рядом маленький колосок, как видел в книжке. Директор посмотрел на доску, потом на меня. — А считать до скольких умеешь? — До ста, — сказал я. — И обратно. — Ну, это мы проверять не будем, — усмехнулся директор. — Поверим на слово. Ладно, — сказал он маме. — Записывайте своего орла. Место найдем. Только смотрите, чтобы не улетел. Мама просияла. Она поблагодарила директора, и мы пошли домой. Я был так счастлив, что всю дорогу прыгал на одной ножке. На следующий день я пошел в школу уже один. Я вошел в класс. Там уже сидели дети. Учительница, молодая и красивая, показала мне мою парту. Я сел. Начался урок. Учительница стала вызывать учеников к доске. Она просила их написать свое имя. Многие не умели. Они мычали, сопели, выводили какие-то каракули. Потом она вызвала меня. — А ты, — сказала она, — напиши, пожалуйста, свое имя. Я вышел к доске и написал: «Фазиль». А потом подумал и добавил фамилию: «Искандер». Я написал красиво, ровно, как меня учила мама. Класс затих. Все смотрели на меня с удивлением. — Молодец, — сказала учительница. — Садись. Пять. Это была моя первая пятерка. Я сел за парту и почувствовал себя очень гордым. Я посмотрел в окно. Там светило солнце, летали птицы. И я понял, что сегодня началось что-то очень важное. Началась моя взрослая жизнь. И она будет интересной. Я это точно знал. Ставьте ⭐️, дарите подарки и подписывайтесь на Культурные каналы

Лафкадио Хирн Мертвая тайна Предлагаю вам обратиться к творчеству Лафкадио Хирна — ирландско-американского писателя, который большую часть жизни провел в Японии и прославился своими пересказами японских легенд и историй о сверхъестественном. Перевод А. Спальвин О-Соно, молодая жена богатого торговца из Киото, умирала. Она была очень красива и очень любила своего мужа, но теперь она лежала на смертном одре, и ни один врач не мог ей помочь. Вся семья собралась вокруг нее. Муж держал ее за руку, плакал и умолял не покидать его. — Не плачь, — прошептала О-Соно. — Мы все когда-нибудь умрем. Но я хочу попросить тебя об одной вещи. — Все, что угодно, дорогая, — ответил муж. — Поклянись, что похоронишь меня в моем лучшем платье, том, что с цветами сакуры. И еще... поклянись, что положишь мне в гроб одно письмо. — Какое письмо? — удивился муж. — То, что лежит в моем маленьком лаковом ларце. Не читай его. Просто положи рядом со мной. Это моя последняя воля. Муж, убитый горем, поклялся исполнить ее просьбу. Через несколько часов О-Соно умерла. Ее похоронили со всеми почестями, в самом красивом ее платье. И, как он и обещал, муж положил в гроб нераспечатанное письмо из ларца. Прошло несколько дней. Ночью мужу приснилась О-Соно. Она стояла у его кровати, бледная и печальная. — Почему ты не пришел? — спросила она. — Куда, дорогая? — не понял он. — В храм, на третий день после моей смерти. Ты должен был прийти. — Но я был там! — воскликнул муж. — Я молился за тебя весь день. — Нет, — сказала она. — Ты не пришел. Ты должен прийти завтра. И принести мне мое письмо. С этими словами она исчезла. Муж проснулся в холодном поту. Он не мог понять, что это значит. Но на следующий день он снова пошел в храм и молился еще усерднее. Ночью О-Соно снова явилась ему. Она была еще печальнее. — Ты опять не пришел, — сказала она. — И не принес письмо. Мне очень холодно без него. Принеси его, умоляю. Теперь муж был по-настоящему напуган. Он понял, что дух его жены не находит покоя. Он решил, что должен исполнить ее просьбу, как бы это ни было ужасно. Он нанял двух рабочих, и ночью они пошли на кладбище. Они разрыли могилу и вскрыли гроб. О-Соно лежала там, прекрасная, как и при жизни. Ее лицо было совершенно нетронуто тлением. А в руках она держала то самое письмо. Муж с трепетом взял письмо. Он хотел тут же положить его в карман, но любопытство взяло верх. Он должен был узнать, что за тайна сводит его жену с ума даже после смерти. Он вскрыл конверт. Внутри был всего один листок бумаги. На нем было написано: «Дорогая матушка, Посылаю тебе шелк для нового кимоно. Не беспокойся обо мне. Я счастлива. Мой муж очень добр ко мне. Единственное, что меня печалит, — это то, что он работает слишком много. Твоя О-Соно». Муж смотрел на эти строки и ничего не понимал. Это было обычное, нежное письмо к матери. Почему оно так важно для нее? И тут он все понял. О-Соно так и не отправила это письмо. Она умерла, так и не успев послать матери весточку и подарок. И ее любящее сердце не могло найти покоя, зная, что ее старая мать ждет и беспокоится. Ее «мертвая тайна» была не какой-то ужасной тайной, а просто неисполненным долгом любви. Муж заплакал. Он вложил письмо обратно в руки жены и велел рабочим закрыть гроб. На следующий день он поехал в деревню, где жила мать О-Соно. Он отдал ей шелк и сказал, что это последний подарок ее дочери. С тех пор О-Соно больше никогда ему не снилась. Ее дух наконец обрел покой. Ставьте ⭐️, дарите подарки и подписывайтесь на Культурные каналы