
🔥 Заказ на 20+ каналов — шанс выиграть iPhone 16 Pro
Массовые размещения дают просмотры в 2-3 раза дешевле и участие в розыгрыше
Подробнее

РегистрацияВойтиВойти
Скидка 3,5% на первые три заказа
Получите скидку на первые три заказа!
Зарегистрируйтесь и получите скидку 3,5% на первые рекламные кампании — промокод активен 7 дней.
7.3

Cinemagraphie
5.0
18
Кино
1.5K
20
Медиа об авторском кино. Взрослая платежеспособная аудитория (21+), преимущественно Москва и Санкт-Петербург.
Поделиться
В избранное
Купить рекламу в этом канале
Формат:
keyboard_arrow_down
- 1/24
- 2/48
- 3/72
- Нативный
- 7 дней
- Репост
1 час в топе / 24 часа в ленте
Количество:
%keyboard_arrow_down
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 8
- 10
- 15
Стоимость публикации:
local_activity
25 174.80₽25 174.80₽local_mall
0.0%
Осталось по этой цене:0
Последние посты канала
imageИзображение не доступно для предпросмотра
Религиозный мюзикл от создателей «Бруталиста» впечатлил венецианскую публику.
Режиссёр Мона Фаствольд работала над фильмом «Завет Анны Ли» вместе со своим супругом Брэйди Корбетом. В центре сюжета — основательница движения шейкеров Анна Ли, чей травматичный сексуальный опыт стал отправной точкой для развития новой религиозной системы. Шейкеры отказываются от развращающего душу блуда и изобретают особую форму служения: находясь в состоянии мистического экстаза, они танцуют и поют, буквально трясясь всем телом (отсюда и название секты, от англ. «shake» — трясти).
Главную роль в фильме сыграла Аманда Сейфрид, критики подчёркивают её особую выразительность в музыкальных сценах. Хвалят также операторскую работу: отдельные кадры сравнивают с полотнами художников эпохи Барокко. Саундтрек, обыгрывающий традиционные песнопения шейкеров, усиливает погружение в мрачную атмосферу XVIII века.
📌 Cody Dericks, «Next Best Picture»: «Фильм Фаствольд — настоящее визуальное пиршество, 70-мм плёнка великолепно передаёт ощущение духовного экстаза. Естественное освещение и изобилие свечей в ночных сценах завораживает, заставляя испытать что-то вроде религиозного благоговения. Групповые сцены невероятно динамичны, а музыкальное сопровождение пронзает душу насквозь.
Аманда Сейфрид звучит как сирена, собирая вокруг себя толпу почитателей с помощью голоса, звенящего как у фолк-певицы Старого Света».
📌 Robert Ruggio, «AwardsWatch»: «Операторская работа живописна и красноречива: почти вермееровский свет сменяется контрастными кадрами, напоминающими излюбленную технику Рембрандта и Караваджо».
📌 Peter Bradshaw, «Guardian»: «Фильм местами напоминает кошмары о мученичестве в духе Ларса фон Триера или «Ведьмы» Роберта Эггерса, а местами — знаменитое шоу «Стомп» (бродвейская постановка, в основу которой легли звуки, извлекаемые из повседневных предметов вроде досок или мусорных баков; актёры «Стомпа» не говорят, друг с другом они взаимодействуют с помощью танца — прим. @cinemagraphie)».
Режиссёр Мона Фаствольд работала над фильмом «Завет Анны Ли» вместе со своим супругом Брэйди Корбетом. В центре сюжета — основательница движения шейкеров Анна Ли, чей травматичный сексуальный опыт стал отправной точкой для развития новой религиозной системы. Шейкеры отказываются от развращающего душу блуда и изобретают особую форму служения: находясь в состоянии мистического экстаза, они танцуют и поют, буквально трясясь всем телом (отсюда и название секты, от англ. «shake» — трясти).
Главную роль в фильме сыграла Аманда Сейфрид, критики подчёркивают её особую выразительность в музыкальных сценах. Хвалят также операторскую работу: отдельные кадры сравнивают с полотнами художников эпохи Барокко. Саундтрек, обыгрывающий традиционные песнопения шейкеров, усиливает погружение в мрачную атмосферу XVIII века.
Аманда Сейфрид звучит как сирена, собирая вокруг себя толпу почитателей с помощью голоса, звенящего как у фолк-певицы Старого Света».
4040
16:02
02.09.2025
imageИзображение не доступно для предпросмотра
Эротический «Посторонний» — Франсуа Озон представил в Венеции адаптацию культового романа Альбера Камю.
Похоже, французскому режиссёру удалось справиться с этой задачей лучше своего предшественника Лукино Висконти. Критики пишут, что юный Бенжамен Вуазен в роли равнодушного ко всему случайного убийцы выглядит гораздо убедительнее Марчелло Мастроянни в экранизации 1967-го года. Чёрно-белая съёмка работает на усиление гнетущей атмосферы текста, а умелый монтаж создаёт ощущение расколотого времени.
📌 Sophie Monks Kaufman, «IndieWire»: «Перенося на экран абсурдистский роман Альбера Камю, Озон делает акцент на эротической составляющей текста, что весьма необычно, учитывая, что главный герой славится своей отстранённостью и желанием отгородиться от всего мира».
📌 Jordan Mintzer, «The Hollywood Reporter»: «Вуазен, ранее сыгравший ещё одного героя французской классики в экранизации Ксавье Джанноли «Утраченных иллюзий» Бальзака, воплощает собой ту самую потерянную душу, чья физическая красота (идеальный подбородок, рельефный пресс) не в силах замаскировать внутреннюю пустоту».
📌 Nicholas Bell, «IONCINEMA»: «Элегантные чёрно-белые кадры оператора Мануэля Дакоссе подчёркивают непреходящее чувство ужаса. Зловещая музыка кувейтского композитора Фатимы Аль Кадири только усиливает эту атмосферу, в которую погружен печально известный персонаж Камю, страдающий от эмоционального опустошения».
📌 Jessica Kiang, «Variety»: «Смотреть нарочито отстранённый в своём ледяном великолепии фильм Франсуа Озона примерно то же самое, что читать роман Альбера Камю. Озон почти не выходит за рамки текста, сосредотачиваясь на создании той бесстрастной и одновременно соблазняющей атмосферы, которая царит в первоисточнике. То, что у Камю было паузами между предложениями, у Озона превращается в осколки времени, затерявшиеся в глубине монтажных склеек.
...Неспешный монтажный темп Клемана Зелицки создаёт впечатление, будто главный герой переживает время вспышками, без особой связи одного дня с другим».
Похоже, французскому режиссёру удалось справиться с этой задачей лучше своего предшественника Лукино Висконти. Критики пишут, что юный Бенжамен Вуазен в роли равнодушного ко всему случайного убийцы выглядит гораздо убедительнее Марчелло Мастроянни в экранизации 1967-го года. Чёрно-белая съёмка работает на усиление гнетущей атмосферы текста, а умелый монтаж создаёт ощущение расколотого времени.
...Неспешный монтажный темп Клемана Зелицки создаёт впечатление, будто главный герой переживает время вспышками, без особой связи одного дня с другим».
4310
13:14
03.09.2025
imageИзображение не доступно для предпросмотра
Главный претендент на победу в Венеции — основанный на реальных событиях «Голос Хинд Раджаб» Каутер Бен Ханьи.
Это история недавней гибели шестилетней девочки в Газе. Звонок Хинд Раджаб, умоляющей о спасении, заставляет волонтёров Красного Полумесяца предпринять все возможные действия, чтобы вызволить её из расстрелянной машины. В окружении трупов своих родственников Хинд ждёт помощи, но добраться до неё спасателям так и не удастся.
У фильма исключительно комплиментарная пресса, и, учитывая контекст, жюри, вероятно, трудно будет отдать предпочтение кому-то кроме тунисского режиссёра.
📌 James Mottram, «The National»: «Концепция фильма Бен Ханьи заимствована из голливудских триллеров, таких как «Телефонная будка» с Колином Фарреллом или «Тревожный вызов» с Холли Берри, где главные герои в попытках справиться с напряжённой ситуацией постоянно говорят по телефону. Но крайне редко режиссёры используют этот приём, чтобы воплотить в жизнь нечто столь реальное и ужасающее».
📌 Josh Parham, «Next Best Picture»: «Несмотря на то, что это не документальная съёмка, создаётся впечатление, что события разворачиваются в реальном времени, прямо здесь и сейчас. Каутер Бен Ханья умело сочетает художественный вымысел и реальный материал, такой как зафиксированный телефонный разговор с Хинд Раджаб. Когда маленькая девочка называет изуродованные окровавленные тела своих родных «спящими», осознание того, что это её реальные слова, пронзает насквозь.
Местами в фильме присутствует излишняя драматизация. Например, голландский угол, который позволяет передать ощущение беспокойства и дезориентации, используется слишком часто».
📌 Guy Lodge, «Variety»: «Широкоугольная камера Хуана Сармьенто Г. петляет в тесных промежутках между столами и стеклянными перегородками колл-центра, создавая удушающее клаустрофобичное пространство».
📌 Damon Wise, «Deadline Hollywood Daily»: «...фильм представляет собой особую реконструкцию реальных событий: хотя люди, которых мы видим на экране, — профессиональные актёры, все голоса, которые звучат за кадром, — настоящие. Это достаточно смелый ход, и то, что он по-настоящему сработал, — заслуга актёров, играющих с предельной самоотдачей».
📌 Sophie Monks Kaufman, «IndieWire»: «Голос Хинд Раджаб — это приглашение к публичному трауру».
Это история недавней гибели шестилетней девочки в Газе. Звонок Хинд Раджаб, умоляющей о спасении, заставляет волонтёров Красного Полумесяца предпринять все возможные действия, чтобы вызволить её из расстрелянной машины. В окружении трупов своих родственников Хинд ждёт помощи, но добраться до неё спасателям так и не удастся.
У фильма исключительно комплиментарная пресса, и, учитывая контекст, жюри, вероятно, трудно будет отдать предпочтение кому-то кроме тунисского режиссёра.
Местами в фильме присутствует излишняя драматизация. Например, голландский угол, который позволяет передать ощущение беспокойства и дезориентации, используется слишком часто».
3440
11:50
04.09.2025
imageИзображение не доступно для предпросмотра
Сокуров в Венеции.
Отвлечемся ненадолго от основной программы, чтобы поговорить о пятичасовой «Записной книжке режиссёра» Александра Сокурова, которую показали на фестивале неделю назад. Этот документальный фильм, по сути, представляет собой чёрно-белый коллаж из архивных вырезок и мыслей режиссёра, который предстаёт свидетелем одновременно глобальных и интимных событий 1957—1990-х годов.
Вероятность выхода фильма в прокат стремится к нулю, поэтому, чтобы составить некоторое представление о нём, обратимся к немногочисленным текстам западных рецензентов.
📌 Michael Sicinski, «In Review Online»: «В своем самом известном фильме «Русский ковчег» — путешествии по Эрмитажу, снятом одним кадром, — Сокуров пропустил весь период советской истории. Проводя зрителя сквозь столетия русской культуры, режиссёр лишь на мгновение заглядывал в отдельную комнату, в которой, согласно комментарию, заключен весь советский период. «Не стоит смотреть туда», — предостерегал закадровый голос. Так вот «Записная книжка режиссёра» — это пристальный взгляд в ту самую тёмную комнату».
📌 Geoffrey Macnab, «Business Doc Europe»: «Некоторые кадры, кажется, изображают советскую жизнь в позитивном и даже ностальгическом ключе. Мы видим, как люди танцуют и веселятся; мы видим счастливых рабочих, восхваляющих свою жизнь; мы слышим о советских достижениях в науке, промышленности и культуре. В то же время сопровождающий изображение текст повествует о бедствиях, войнах и нарушениях прав человека».
📌 Diego Lerer, «Micropsia»: «Записная книжка режиссёра» — это не совсем дневник, скорее энциклопедия, что-то вроде семестрового курса истории, неподъёмного в первом приближении, но весьма увлекательного».
📌 Erwan Debois, «International Cineplile Society»: «Некоторые режиссёрские решения относительно композиции записей и обрывков, составляющих его дневник, вызывают вопросы, а коллажная эстетика на удивление сдержана (учитывая, что перед нами автор «Фауста» и «Русского ковчега»). В то же время монтаж и особый темп производят неизгладимое впечатление: продолжительность фильма, умножение фактов и повторяемость трагедии создают ощущение, будто мы наблюдаем за развитием исторических событий одновременно в ускоренном и замедленном режиме».
Отвлечемся ненадолго от основной программы, чтобы поговорить о пятичасовой «Записной книжке режиссёра» Александра Сокурова, которую показали на фестивале неделю назад. Этот документальный фильм, по сути, представляет собой чёрно-белый коллаж из архивных вырезок и мыслей режиссёра, который предстаёт свидетелем одновременно глобальных и интимных событий 1957—1990-х годов.
Вероятность выхода фильма в прокат стремится к нулю, поэтому, чтобы составить некоторое представление о нём, обратимся к немногочисленным текстам западных рецензентов.
3430
14:33
05.09.2025
imageИзображение не доступно для предпросмотра
Ботаническую драму Ильдико Эньеди «Безмолвный друг» в прессе окрестили «последним подарком» Венецианского кинофестиваля.
Огромное дерево гинкго, растущее в ботаническом саду университетского городка, становится центром притяжения для трёх историй, разворачивающихся в разных временных пластах. Профессор, изучающий младенцев, ищет сходства между довербальной психикой и психикой растений; первая студентка естественно-научного факультета борется с гендерными стереотипами отборочной комиссии; влюбленные друг в друга молодые люди строят отношения с геранью.
📌 Josh Parham, «Next Best Picture»: «По настроению «Безмолвный друг» очень напоминает «Сядь за руль моей машины» Рюсукэ Хамагути. Это глубоко рефлексивное кино, сосредоточенное вокруг вопроса человеческих связей. Деликатная режиссёрская работа вызывает восхищение. Актёры сдержанны, но их проникновенная игра производит неизгладимое впечатление. Весь фильм — это величественная симфония, которая звучит чуть громче шёпота».
📌 Sophie Monks Kaufman, «Little White Lies»: «Операторская работа Гергея Палоша даёт нам возможность ощутить предельную интимность момента, когда два человека молчаливо наблюдают друг за другом. Влечение между героями одной из новелл сильно, но вместе того, чтобы действовать, каждый из них пытается угадать, что движет другим. В пьянящих залитых солнцем сценах камера фиксирует движения рук или блеск волос, заставляя изображение дышать».
📌 Guy Lodge, «Variety»: «Можно сказать, что Эньеди добавляет сексуальности сухому языку ботаники и биологии. Складывается ощущение, что режиссёру удалось проникнуть в возбужденную психику растений, где бурлит жизнь. После просмотра этого фильма просто обнять ближайшее дерево уже не получится, вы почувствуете, что оно заслуживает самых тёплых объятий».
Огромное дерево гинкго, растущее в ботаническом саду университетского городка, становится центром притяжения для трёх историй, разворачивающихся в разных временных пластах. Профессор, изучающий младенцев, ищет сходства между довербальной психикой и психикой растений; первая студентка естественно-научного факультета борется с гендерными стереотипами отборочной комиссии; влюбленные друг в друга молодые люди строят отношения с геранью.
3520
14:49
06.09.2025
Через несколько часов объявят победителей 82-го Венецианского фестиваля.
Для тех, кто пропустил ежедневные обзоры — обо всех громких премьерах по порядку:
🌟 «Благодать» Паоло Соррентино
🌟 «Бугония» Йоргоса Лантимоса
🌟 «Метод исключения» Пака Чхан-Ука
🌟 «Франкенштейн» Гильермо дель Торо
🌟 «Отец, мать, сестра, брат» Джима Джармуша
🌟 «Завет Анны Ли» Моны Фаствольд
🌟 «Посторонний» Франсуа Озона
🌟 «Голос Хинд Раджаб» Каутер Бен Ханьи
🌟 «Записная книжка режиссёра» Александра Сокурова
🌟 «Безмолвный друг» Ильдико Эньеди
Вернёмся со списком лауреатов и обещанным вотч-листом.
Для тех, кто пропустил ежедневные обзоры — обо всех громких премьерах по порядку:
Вернёмся со списком лауреатов и обещанным вотч-листом.
3770
17:10
06.09.2025
Джим Джармуш — победитель 82-го Венецианского кинофестиваля!
Жюри вопреки предсказаниям присудило главный приз фильму «Отец, мать, брат, сестра».
«Голос Хинд Раджаб» Каутер Бен Ханьи, которому прочили победу задолго до начала фестиваля, удостоился Гран-При.
«Кубок Вольпи» за лучшую мужскую роль отошёл Тони Сервилло за роль в фильме Паоло Соррентино «Благодать».
Дебютную работу российского режиссёра Насти Коркия «Короткое лето» отметили «Львом будущего».
Полный список лауреатов — здесь.
Жюри вопреки предсказаниям присудило главный приз фильму «Отец, мать, брат, сестра».
«Голос Хинд Раджаб» Каутер Бен Ханьи, которому прочили победу задолго до начала фестиваля, удостоился Гран-При.
«Кубок Вольпи» за лучшую мужскую роль отошёл Тони Сервилло за роль в фильме Паоло Соррентино «Благодать».
Дебютную работу российского режиссёра Насти Коркия «Короткое лето» отметили «Львом будущего».
Полный список лауреатов — здесь.
4670
22:27
06.09.2025
imageИзображение не доступно для предпросмотра
Oh, shit!
4210
22:31
06.09.2025
Инопланетяне, монстры и их родители — главные фильмы Венецианского фестиваля в одной подборке.
Джим Джармуш и Гильермо дель Торо исследуют отношения отцов и детей, Пак Чхан-Ук — смертельную ловушку капитализма, а молодые русскоязычные режиссёры — травму, которая говорит на языке сновидений.
#cinemagraphie_10films
Джим Джармуш и Гильермо дель Торо исследуют отношения отцов и детей, Пак Чхан-Ук — смертельную ловушку капитализма, а молодые русскоязычные режиссёры — травму, которая говорит на языке сновидений.
#cinemagraphie_10films
2800
16:29
09.09.2025
imageИзображение не доступно для предпросмотра
Клык Герды.
Путь Герды, главной героини сказки Ганса Христиана Андерсена «Снежная королева», начинается с утраты — девочка отдаёт свои новые красные башмачки реке, которая уносит её в неизвестном направлении.
Герда ищет Кая, своего названного братца, и неожиданно оказывается в прекрасном саду чародейки, где стоит вечное лето. Этот благоухающий рай — изнанка ледяного царства Снежной королевы — мог бы с лёгкостью стать конечной точкой маршрута героини: волшебница (Андерсен подчёркивает — отнюдь не злая) отводит ей место самого красивого цветка и готова посвятить девочке всю себя. Всё, что требуется от Герды, — забыть о прошлом, отречься от своей истории, отказаться от возможности выбирать и свободно перемещаться.
В подобной высококомфортабельной тюрьме живёт и главная героиня фильма «Клык» Йоргоса Лантимоса. Ей и её сиблингам запрещено покидать территорию дома до тех пор, пока у них не выпадут правые клыки. Навсегда приковать детей к себе родителям помогают игры с языком — они придумывают собственные значения слов, намеренно искажая представления отпрысков о том, как устроен мир: кожаное кресло с деревянными ручками становится «морем», а самое опасное животное «кошкой».
Безопасный семейный круг превращается в удавку, которая затягивается на шее детей мёртвой петлёй, заставляя их добровольно потерять собственный голос. Тёплая перьевая подушка, тихий голос матери, убаюкивающие прикосновения соблазняют навсегда остаться в роли вещи, за которой осуществляется непрестанный уход.
Волшебница заколдовывает Герду с помощью гребня: волосы — это не только символ связи с материнским телом, но и атрибут власти. В кризисные периоды, такие как подростковый возраст, эксперименты с волосами становятся способом установить новую дистанцию в отношениях с родителями, которые в свою очередь зачастую не одобряют подобные трансформации. Новая причёска помогает оборвать отжившие связи, буквально освободиться от пут. Бывает и так, что перемены осуществляются в обход желания субъекта — заключённые, новобранцы и военнопленные в полной мере ощущают, как через акт лишения волос манифестируется власть (этой темы Йоргос Лантимос, судя по всему, коснётся в «Бугонии»).
В конце концов и Герда, и героиня «Клыка» покидают свои «теплицы». Герду спасают ассоциации: розы в саду напоминают ей о Кае, и девочка со всех ног бросается бежать. Лишения, которые она терпит в дороге, — неотъемлемая часть жизни, устремившейся навстречу своим желаниям.
Но если в сказке Андерсена калитка открывалась по первой просьбе Герды, то героине «Клыка» приходится приложить больше усилий. Увечья, которым она подвергает своё тело, — цена за свободу. Но покинуть территорию дома — лишь первый шаг. Задача со звёздочкой — не прибиться к тому же берегу, описав круг.
Путь Герды, главной героини сказки Ганса Христиана Андерсена «Снежная королева», начинается с утраты — девочка отдаёт свои новые красные башмачки реке, которая уносит её в неизвестном направлении.
Герда ищет Кая, своего названного братца, и неожиданно оказывается в прекрасном саду чародейки, где стоит вечное лето. Этот благоухающий рай — изнанка ледяного царства Снежной королевы — мог бы с лёгкостью стать конечной точкой маршрута героини: волшебница (Андерсен подчёркивает — отнюдь не злая) отводит ей место самого красивого цветка и готова посвятить девочке всю себя. Всё, что требуется от Герды, — забыть о прошлом, отречься от своей истории, отказаться от возможности выбирать и свободно перемещаться.
В подобной высококомфортабельной тюрьме живёт и главная героиня фильма «Клык» Йоргоса Лантимоса. Ей и её сиблингам запрещено покидать территорию дома до тех пор, пока у них не выпадут правые клыки. Навсегда приковать детей к себе родителям помогают игры с языком — они придумывают собственные значения слов, намеренно искажая представления отпрысков о том, как устроен мир: кожаное кресло с деревянными ручками становится «морем», а самое опасное животное «кошкой».
Безопасный семейный круг превращается в удавку, которая затягивается на шее детей мёртвой петлёй, заставляя их добровольно потерять собственный голос. Тёплая перьевая подушка, тихий голос матери, убаюкивающие прикосновения соблазняют навсегда остаться в роли вещи, за которой осуществляется непрестанный уход.
Волшебница заколдовывает Герду с помощью гребня: волосы — это не только символ связи с материнским телом, но и атрибут власти. В кризисные периоды, такие как подростковый возраст, эксперименты с волосами становятся способом установить новую дистанцию в отношениях с родителями, которые в свою очередь зачастую не одобряют подобные трансформации. Новая причёска помогает оборвать отжившие связи, буквально освободиться от пут. Бывает и так, что перемены осуществляются в обход желания субъекта — заключённые, новобранцы и военнопленные в полной мере ощущают, как через акт лишения волос манифестируется власть (этой темы Йоргос Лантимос, судя по всему, коснётся в «Бугонии»).
В конце концов и Герда, и героиня «Клыка» покидают свои «теплицы». Герду спасают ассоциации: розы в саду напоминают ей о Кае, и девочка со всех ног бросается бежать. Лишения, которые она терпит в дороге, — неотъемлемая часть жизни, устремившейся навстречу своим желаниям.
Но если в сказке Андерсена калитка открывалась по первой просьбе Герды, то героине «Клыка» приходится приложить больше усилий. Увечья, которым она подвергает своё тело, — цена за свободу. Но покинуть территорию дома — лишь первый шаг. Задача со звёздочкой — не прибиться к тому же берегу, описав круг.
Клык Герды.
Путь Герды, главной героини сказки Ганса Христиана Андерсена «Снежная королева», начинается с утраты — девочка отдаёт свои новые красные башмачки реке, которая уносит её в неизвестном направлении.
Герда ищет Кая, своего названного братца, и неожиданно оказывается в прекрасном саду чародейки, где стоит вечное лето. Этот благоухающий рай — изнанка ледяного царства Снежной королевы — мог бы с лёгкостью стать конечной точкой маршрута героини: волшебница (Андерсен подчёркивает — отнюдь не злая) отводит ей место самого красивого цветка и готова посвятить девочке всю себя. Всё, что требуется от Герды, — забыть о прошлом, отречься от своей истории, отказаться от возможности выбирать и свободно перемещаться.
В подобной высококомфортабельной тюрьме живёт и главная героиня фильма «Клык» Йоргоса Лантимоса. Ей и её сиблингам запрещено покидать территорию дома до тех пор, пока у них не выпадут правые клыки. Навсегда приковать детей к себе родителям помогают игры с языком — они придумывают собственные значения слов, намеренно искажая представления отпрысков о том, как устроен мир: кожаное кресло с деревянными ручками становится «морем», а самое опасное животное «кошкой».
Безопасный семейный круг превращается в удавку, которая затягивается на шее детей мёртвой петлёй, заставляя их добровольно потерять собственный голос. Тёплая перьевая подушка, тихий голос матери, убаюкивающие прикосновения соблазняют навсегда остаться в роли вещи, за которой осуществляется непрестанный уход.
Волшебница заколдовывает Герду с помощью гребня: волосы — это не только символ связи с материнским телом, но и атрибут власти. В кризисные периоды, такие как подростковый возраст, эксперименты с волосами становятся способом установить новую дистанцию в отношениях с родителями, которые в свою очередь зачастую не одобряют подобные трансформации. Новая причёска помогает оборвать отжившие связи, буквально освободиться от пут. Бывает и так, что перемены осуществляются в обход желания субъекта — заключённые, новобранцы и военнопленные в полной мере ощущают, как через акт лишения волос манифестируется власть (этой темы Йоргос Лантимос, судя по всему, коснётся в «Бугонии»).
В конце концов и Герда, и героиня «Клыка» покидают свои «теплицы». Герду спасают ассоциации: розы в саду напоминают ей о Кае, и девочка со всех ног бросается бежать. Лишения, которые она терпит в дороге, — неотъемлемая часть жизни, устремившейся навстречу своим желаниям.
Но если в сказке Андерсена калитка открывалась по первой просьбе Герды, то героине «Клыка» приходится приложить больше усилий. Увечья, которым она подвергает своё тело, — цена за свободу. Но покинуть территорию дома — лишь первый шаг. Задача со звёздочкой — не прибиться к тому же берегу, описав круг.
Путь Герды, главной героини сказки Ганса Христиана Андерсена «Снежная королева», начинается с утраты — девочка отдаёт свои новые красные башмачки реке, которая уносит её в неизвестном направлении.
Герда ищет Кая, своего названного братца, и неожиданно оказывается в прекрасном саду чародейки, где стоит вечное лето. Этот благоухающий рай — изнанка ледяного царства Снежной королевы — мог бы с лёгкостью стать конечной точкой маршрута героини: волшебница (Андерсен подчёркивает — отнюдь не злая) отводит ей место самого красивого цветка и готова посвятить девочке всю себя. Всё, что требуется от Герды, — забыть о прошлом, отречься от своей истории, отказаться от возможности выбирать и свободно перемещаться.
В подобной высококомфортабельной тюрьме живёт и главная героиня фильма «Клык» Йоргоса Лантимоса. Ей и её сиблингам запрещено покидать территорию дома до тех пор, пока у них не выпадут правые клыки. Навсегда приковать детей к себе родителям помогают игры с языком — они придумывают собственные значения слов, намеренно искажая представления отпрысков о том, как устроен мир: кожаное кресло с деревянными ручками становится «морем», а самое опасное животное «кошкой».
Безопасный семейный круг превращается в удавку, которая затягивается на шее детей мёртвой петлёй, заставляя их добровольно потерять собственный голос. Тёплая перьевая подушка, тихий голос матери, убаюкивающие прикосновения соблазняют навсегда остаться в роли вещи, за которой осуществляется непрестанный уход.
Волшебница заколдовывает Герду с помощью гребня: волосы — это не только символ связи с материнским телом, но и атрибут власти. В кризисные периоды, такие как подростковый возраст, эксперименты с волосами становятся способом установить новую дистанцию в отношениях с родителями, которые в свою очередь зачастую не одобряют подобные трансформации. Новая причёска помогает оборвать отжившие связи, буквально освободиться от пут. Бывает и так, что перемены осуществляются в обход желания субъекта — заключённые, новобранцы и военнопленные в полной мере ощущают, как через акт лишения волос манифестируется власть (этой темы Йоргос Лантимос, судя по всему, коснётся в «Бугонии»).
В конце концов и Герда, и героиня «Клыка» покидают свои «теплицы». Герду спасают ассоциации: розы в саду напоминают ей о Кае, и девочка со всех ног бросается бежать. Лишения, которые она терпит в дороге, — неотъемлемая часть жизни, устремившейся навстречу своим желаниям.
Но если в сказке Андерсена калитка открывалась по первой просьбе Герды, то героине «Клыка» приходится приложить больше усилий. Увечья, которым она подвергает своё тело, — цена за свободу. Но покинуть территорию дома — лишь первый шаг. Задача со звёздочкой — не прибиться к тому же берегу, описав круг.
1910
14:52
12.09.2025
close
С этим каналом часто покупают
Отзывы канала
keyboard_arrow_down
- Добавлен: Сначала новые
- Добавлен: Сначала старые
- Оценка: По убыванию
- Оценка: По возрастанию
5.0
0 отзыва за 6 мес.
l
**zareva.a@**********.io
на сервисе с декабря 2021
26.10.202218:00
5
Всё оперативно!
Показать еще
Лучшие в тематике
Новинки в тематике
keyboard_double_arrow_left
shopping_cart
Каналов:
0
Подписчиков:
0
Просмотров:
lock_outline
Итого:
0.00₽
Перейти в корзину
Очистить корзину
Вы действительно хотите очистить корзину?
Вы снова сможете добавить каналы в корзину из каталога
Вы снова сможете добавить каналы в корзину из каталога
Очистить
Отменить
Комментарий