ЧУДНОЙ ЛЮДЪ

 СБ по Забайкальскому краю» в городе Чита.

Она пленила с первого взгляда, от нее сходили с ума многие мужчины, а сама актриса искала в жизни настоящую любовь. Ее любили зрители и хвалили критики, и никто даже не догадывался, какой сложный путь пришлось ей пройти, прежде чем она оказалась на вершине славы. Запоминающаяся внешность и обаяние сделали артистку секс-символом перестроечного кино. Биография Анны Самохиной была насыщена разноплановыми и яркими ролями. Анна Самохина (в девичестве Подгорная) родилась в небольшом сибирском городке Гурьевск. Её родители были заняты в сталелитейной промышленности: отец был рабочим в литейном цехе, а мать трудилась в конструкторском бюро. Вскоре после рождения девочки Подгорные переехали в Череповец на строительство нового металлургического комбината. Детство маленькой Ани было непростым: отец имел непреодолимую тягу к спиртному, которая к 30 годам превратила его в хронического алкоголика. Семья жила в комнате заводского общежития, там было настолько тесно, что Ане с сестрой приходилось спать на полу общей кухни. В одном из своих интервью Анна откровенно призналась, что в детские и юношеские годы она видела то, что детям видеть не нужно. Её и сестру не удивляли ни пьяные драки, ни мат и звон разбитой посуды, ни крики и женский визг. Атмосфера в общежитии, где жила семья Подгорных, была гнетущей. Многие из соседей спились, как её отец. Мама постоянно плакала и срывалась на детях. Когда Ане исполнилось 7 лет, ее отец умер. Всеми правдами и неправдами матери удалось выбить комнату в коммуналке. Помогло курьезное совпадение: женщина написала письмо в ЦК своему однофамильцу Николаю Подгорному. Комнату тут же дали. Но легче семье не стало. Наверное, тяга к искусству у Анны Самохиной появилась, как просвет от той мрачной жизни, которой она жила. Это был своего рода побег от суровой действительности в мир прекрасного. Девочка училась в музыкальной школе. Пианино, купленное мамой после переезда в коммуналку, Аня приняла как дар свыше. Мама Анна Григорьевна мечтала, что её дочь выучится музыке и выйдет замуж за военного с квартирой. И девочка действительно прилежно занималась на инструменте, что во многом определило её артистическое будущее. В 14 лет Аню взяли в народный театр. Поначалу девочка не связывала своё будущее с актерской карьерой. Решение стать актрисой было скорее импульсивным: первую любовь 15-летней девочки, Германа Волгина, родители отправили учиться в Москву «от греха подальше», считая Самохину слишком легкомысленной. Чтобы показать возлюбленному, что он потерял, Анна решила, во что бы то ни стало добиться известности на театральном поприще. В 1978 году Анна поступила в театральное училище и уже на втором курсе вышла замуж и сменила фамилию. Позже молодую семью отправили по распределению в Ростовский Театр юного зрителя. Через год Анна Самохина родила дочь Сашу. Из-за беременности работу в театре пришлось прервать. Декрет дался нелегко, у неё началась тяжелая депрессия. Первая роль Анны известности ей не принесла. Но уже через 5 лет, нов

ая роль обеспечила ей стремительный взлет кинокарьеры. Анна сыграла главную роль в фильме «Узник замка Иф», снятый по мотивам романа Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». Кинолента имела большой успех, а персонаж Мерседес в исполнении Самохиной полюбился зрителям. Следующей громкой работой Самохиной стала криминальная драма 1988 года «Воры в законе». Аудитория картины составила почти 40 миллионов зрителей, что обеспечило исполнительнице роли роковой красавицы Риты всенародную славу в её буквальном понимании. Тем не менее, в жизни Анна разительно отличалась от своих персонажей – капризных избалованных красоток. Она была скромным, глубоко верующим человеком, но при всём этом обладала огромным обаянием. После развала СССР в творческой биографии Самохиной наступила вынужденная пауза. В девяностые фильмы снимались редко, поэтому Анна довольствовалась проходными ролями в коммерческих фильмах. В отсутствие работы Самохина вела различные мероприятия – от дней города до частных вечеринок и первых на то время корпоративов. В начале нулевых актриса добилась успеха в частном предпринимательстве. Анна Самохина открыла два ресторана в Санкт-Петербурге, назвав их «Поручик Ржевский» и «Граф Суворов», отдав своеобразную дань своим прошлым актёрским работам в исторических фильмах. Но вскоре артистка поняла, что ресторанный бизнес её мало привлекает и похищает время и силы, которые она могла бы отдать сцене. Поэтому заведения были проданы, а Анна сконцентрировалась на работе в кино и театре. Самохина несколько раз была замужем. Её первый студенческий брак с Александром Самохиным распался в 1994 году. Дочь Александра пошла по стопам мамы и стала актрисой. Александра Самохина внешне очень похожа на свою звездную мать. После развода Анна встретила бизнесмена Дмитрия Конорова, ставшего её вторым мужем. Именно он помог поставить на ноги собственный ресторанный бизнес. Второе замужество также оказалось неудачным, спустя 7 лет супруги разошлись. После этого три года актриса не заводила отношений, но в 2004 году сблизилась со своим старым другом Евгением Фёдоровым. Он был далёк от мира искусства и работал заместителем начальника таможни. Их совместная жизнь продлилась недолго: в 2006 они расстались. После расставания с третьим мужем Анна Самохина утверждала, что больше не собирается выходить замуж. Что в её возрасте главное – состояние комфорта и свободы. Она с головой погрузилась в работу, которая приносила ей настоящее удовлетворение. Личная жизнь звезды постоянно находилась под пристальным вниманием прессы. Актриса по отзывам коллег и друзей была настолько женственной, эффектной и сексапильной, что перед ней не мог устоять никто. В неё влюблялись коллеги по сцене и зрители. Анна собиралась на отдых с сестрой на Гоа. Но вдруг почувствовала резкие боли в животе. Врачи диагностировали 4-ую стадию рака желудка, запущенную и неоперабельную. Как тогда написали многие СМИ, причинами заболевания могли стать многолетние диеты, "уколы красоты" и постоянные стрессы. Но

  дочь Анны Самохиной утверждает, что никаких «стволовых клеток» её мама не колола и к жестким диетам не прибегала. Это вымысел журналистов. Болезнь развивалась стремительно, но до последнего дня Анна Владленовна боролась со смертью. Анна перепробовала и народную медицину, и химиотерапию. Измученная и в безнадёжном состоянии, она провела свои последние дни в хосписе, отказываясь от встреч с родными. Актриса хотела, чтобы любимые помнили её вечно молодой, красивой и здоровой. Персонал хосписа был поражен и удивлен тем, что до последнего дня жизни эта женщина вела себя очень достойно и мужественно. Анна до последнего следила за собой, каждое утро наносила макияж, и скрывала косынкой отсутствие некогда шикарных волос на голове. Как человек верующий, перед смертью она успела причаститься и собороваться. Попрощалась и попросила прощения у любимых людей. 8 февраля 2010 года Анны Самохиной не стало. Ей было всего 47 лет. Семья приняла решение похоронить актрису, где она и завещала: на Смоленском кладбище, рядом с могилой бывшей свекрови и матери первого мужа. Провести в последний путь любимую актрису пришли многочисленные поклонники, и все ее мужчины, которые были дороги ей в жизни.

 сточайший отбор, и для фронтовика немыслимо было не поделиться с товарищем последним куском, последним куревом. Может быть, это мелочи, но как передать то святое чувство братства — не знаю, ведь я актер, а не писатель, мне легче показать, чем сказать. Говорят, человек ко всему привыкает. Я не уверен в этом. Привыкнуть к ежедневным потерям я так и не смог. И время не смягчает все это в памяти… …Мы все очень надеялись на тот бой. Верили, что сможем выполнить приказ командования: продвинуться в харьковском направлении на пять километров и закрепиться на занятых рубежах. Мороз стоял лютый. Перед атакой зашли в блиндаж погреться. Вдруг — взрыв! И дальше — ничего не помню… Очнулся в госпитале. Три ранения, контузия. Уже в госпитале узнал, что все, кто был рядом, убиты. Мы были засыпаны землей. Подоспевшие солдаты отрыли нас. В госпитале меня оперировали, вытащили осколок, а потом отправили санпоездом в другой госпиталь, находящийся в дагестанском городе Буйнакске. Ехали долго, дней десять, и в пути мне было очень плохо, тяжело. Ухаживал за мной, помогая санитарам, молодой солдат (из легкораненых, как он говорил), совсем почти мальчишка. Прибыли к месту назначения, и в общей суматохе я потерял его из виду и очень грустил, потому что привык к этому доброму и улыбчивому пареньку. Когда стал ходить, неожиданно встретил его в коридоре госпиталя. Увидел и… мурашки по телу побежали: «легкораненый» был без ноги. Когда меня спрашивают, что мне больше всего запомнилось на войне, я неизменно отвечаю: «Люди». Есть страшная статистика: из каждой сотни ребят моего поколения, ушедших на фронт, домой возвратились лишь трое… Я так ясно помню тех, кто не вернулся, и для меня слова «за того парня» звучат уж никак не отвлеченно… Однажды в телепередаче я рассказал об Алике Рафаевиче, и ко мне пошли письма: однофамильцы Алика спрашивали о своих пропавших родственниках. А однажды пришла женщина, и я сказал: «Вы мама Алика». Ошибиться было невозможно, одно лицо… Мы переписываемся до сих пор. В другой раз, выступая в Орехово-Зуеве, я рассказал о своем друге Александрове — был у нас такой веселый, бесшабашный солдат, этакий стиляга — он фасонисто подворачивал голенище валенка, и вот по этому подвернутому валенку, торчащему из сугроба, я его однажды и узнал… Откопали — и правда он. А после выступления за кулисы пришел парнишка: «Это, наверное, был мой папа…» Смотрю — лицо, походка, все похоже… После ранения на фронт я вернуться уже не смог. Меня комиссовали подчистую, никакие мои просьбы и протесты не помогли, комиссия признала меня негодным к воинской службе. И я решил поступать в театральный институт. В этом был своего рода вызов врагу: инвалид, пригодный разве что для работы вахтером (я действительно побывал на такой работе), будет артистом. И здесь война вновь страшно напомнила о себе — требовались парни, а их не было… Так что те слезы в фильме «Белорусский вокзал», в квартирке бывшей медсестры, вовсе не кинематографические. Анатолий Папанов

Помню, уже спустя годы после войны бродил я по весеннему редкому лесу и вдруг увидел серый цементный конус с красной звездой и со столбцом фамилий на металлической табличке. Агапов, Дадимян, Мешков… Я читал фамилии незнакомых мне людей и когда дошел до начинающихся на букву «П», подумал, что мое место в этом списке было бы здесь. Деловито так подумал, просто. Такой реальной представлялась мне смерть в окопах той страшной войны, так часто дышала она мне прямо в лицо. В армию меня призвали в 1940 году. Служба моя началась в Саратове, затем перевели в Оренбург. Там и застало меня известие о начале войны. Короткая подготовка — и на фронт. А возраст — всего девятнадцать. В июле нас сформировали и направили на 2-й Юго-Западный фронт — харьковское направление. Прибыли оборонять небольшой городок. По виду тех, кто уже воевал, было ясно: тут «жарко». Окопались. Силища на нас шла — не сосчитать. Почти вся дивизия полегла, от нашего взвода человек шесть или восемь в живых осталось. Основную тяжесть войны несла пехота. Мина, которая танку рвет гусеницу, пехотинцу отрывает ноги. Марш-бросок на лафете — одно, а на своих двоих, да еще по колено, а то и по уши в грязи, — другое. Пули бессильны перед броней, но вся броня пехотинца — гимнастерка. Сами понятия фронта и тыла относительны. Если пули противника доставали нас на излете и вязли в шинели, не задевая тела, — мы, пехота, уже считали себя в тылу. Я помню свой первый бой, в котором из нас, сорока двух человек, осталось в живых четырнадцать. Я ясно вижу, как падал, убитый наповал, мой друг Алик Рафаевич. Он учился во ВГИКе, хотел стать кинооператором, но не стал… Мы бежали недалеко друг от друга и перекликались — проверяли, живы ли. И вдруг: — То-о-оли-ик! Обернулся. Алик падает… Рядом кто-то кричал: — Чего уставился? Беги со всеми, а то и самому достанется, если на месте-то… Я бежал не помня себя, а в голове стучало: нет Алика, нет Алика… Помню эту первую потерю как сейчас… Из оставшихся в живых сформировали новый полк — и в те же места. Грохот такой стоял, что порой сам себя не слышал. А однажды утром была абсолютная тишина, и в ней — неожиданно: — Ку-ка-ре-ку-у!.. Петух какой-то по старой привычке начинал день. Было удивительно: как только он выжил в этом огне? Значит, жизнь продолжается… А тишину разорвал рев танков. И снова бой. И снова нас с кем-то соединили, и снова — огненная коловерть… Командиром нашего взвода назначили совсем молоденького, только что из военшколы, лейтенанта. Еще вчера он отдавал команды высоким, от юношеского смущения срывающимся голосом, а сегодня… я увидел его лежащим с запрокинутой головой и остановившимся взглядом. Я видел, как люди возвращались из боя совершенно неузнаваемыми. Видел, как люди седели за одну ночь. Раньше я думал, что это просто литературный прием, оказалось — нет. Это «прием» войны. Но там же я видел и познал другое. Огромную силу духа, предельную самоотверженность, великую солдатскую дружбу. Человек испытывался по самому большому счету, шел же

«Идёт настоящая барбитизация женских образов в российском кино. Все актрисы — собирательный образ куклы Барби. Смазливые женские мордашки заполонили наши экраны. Идёт евростандарт, стереотип. Но это же не недвижимость, а кино! И я начинаю в них путаться. То ли это — работа глянца, то ли — вина продюсера. Когда режиссёр хочет одну актрису снимать, ему продюсер даёт другую, потому что на телеканале так хотят. Не важно — почему, в чём причина. В результате мы теряем индивидуальность. Таких, как Женя Симонова, Рита Терехова, Нонна Мордюкова, Клара Лучко, нет уже. Пусть коллеги-дамы не обижаются». Евгений Леонов-Гладышев Актёр театра и кино, кинорежиссёр. Чтобы об этой истории узнало как можно больше людей, поделитесь этой публикацией со своими друзьями ❤